Десять лет назад Нобелевская премия по экономике была присуждена чикагскому экономисту Роберту Лукасу. Он стоял у истоков новой классической макроэкономической теории, которая обновила представления ортодоксальной классической школы, но уже в более строгой форме. Решение Нобелевского комитета в 2004 г. – это продолжение чествования создателей новой классической теории. На сей раз премии удостоены соратники Лукаса – американец Эдвард
Прескотт и норвежец Финн Кидлэнд.
Прескотт и норвежец Финн Кидлэнд.
Шоки тревожно просигналили
При обсуждении экономической политики одна из вечных тем – вопрос о том, должны власти действовать по заранее установленным правилам или могут принимать решения, исходя из
обстоятельств. В теории это различие проявляется в разделении экономического регулирования на «политику по правилам» (policy rule) и дискреционную политику (discretionary policy). На практике все проще: власти проводят активную экономическую политику либо
придерживаются пассивного приспособления к рыночной конъюнктуре.
Отец макроэкономики Дж. Кейнс ратовал за активную политику, утверждая, что вмешательство государства обусловлено врожденной нестабильностью экономической системы, бесконечностью процесса достижения рыночного равновесия. Кейнсианский анализ доминировал весь послевоенный период времени. Согласно этой точке зрения, краткосрочные колебания выпуска продукции и занятости объясняются изменением совокупного спроса – инвестиционными и потребительскими расходами. Следовательно, политика макроэкономической стабилизации может и должна быть направлена на регулирование совокупного спроса. Вплоть до середины 1970-х годов кейнсианская парадигма успешно служила для целей макроанализа.
Однако стагфляция в западных странах, вызванная нефтяными шоками и повсеместным падением производительности труда, подала тревожный сигнал о необходимости изменения теоретических взглядов. Шокам предложения, которые сыграли определяющую роль в стагфляции 70-х годов, кейнсианцы уделяли крайне мало внимания. Кроме того, кейнсианство справедливо критиковалось в методологическом плане. Модели приведенной формы, использовавшиеся кейнсианцами, основывались преимущественно на теоретических и
эмпирических обобщениях и не имели микроэкономического обоснования.
При обсуждении экономической политики одна из вечных тем – вопрос о том, должны власти действовать по заранее установленным правилам или могут принимать решения, исходя из
обстоятельств. В теории это различие проявляется в разделении экономического регулирования на «политику по правилам» (policy rule) и дискреционную политику (discretionary policy). На практике все проще: власти проводят активную экономическую политику либо
придерживаются пассивного приспособления к рыночной конъюнктуре.
Отец макроэкономики Дж. Кейнс ратовал за активную политику, утверждая, что вмешательство государства обусловлено врожденной нестабильностью экономической системы, бесконечностью процесса достижения рыночного равновесия. Кейнсианский анализ доминировал весь послевоенный период времени. Согласно этой точке зрения, краткосрочные колебания выпуска продукции и занятости объясняются изменением совокупного спроса – инвестиционными и потребительскими расходами. Следовательно, политика макроэкономической стабилизации может и должна быть направлена на регулирование совокупного спроса. Вплоть до середины 1970-х годов кейнсианская парадигма успешно служила для целей макроанализа.
Однако стагфляция в западных странах, вызванная нефтяными шоками и повсеместным падением производительности труда, подала тревожный сигнал о необходимости изменения теоретических взглядов. Шокам предложения, которые сыграли определяющую роль в стагфляции 70-х годов, кейнсианцы уделяли крайне мало внимания. Кроме того, кейнсианство справедливо критиковалось в методологическом плане. Модели приведенной формы, использовавшиеся кейнсианцами, основывались преимущественно на теоретических и
эмпирических обобщениях и не имели микроэкономического обоснования.
Оптимальна, хотя непоследовательна
Вначале 1970-х годов профессор Чикагской школы экономики Роберт Лукас нанес сокрушительный удар по традиционной парадигме анализа. В своих работах он указал на то, что взаимосвязи макроэкономических переменных находятся под влиянием ожиданий.
Исследуя микроэкономические основы, такие как предпочтения потребителей, технологии фирм, рыночные структуры, можно понять, почему экономическая политика властей дает сбои. Лукас призвал создать альтернативную макроэкономическую теорию, где были бы
учтены ожидания, а также динамическое взаимодействие властей и частного сектора.
Вслед за Лукасом на авансцену экономической науки вышли Эдвард Прескотт и Финн Кидлэнд. Их усилия были направлены на то, чтобы объяснить события 1970-х годов, которые считались «случайными» неудачами экономической политики. В частности, Прескотта и Кидлэнда интересовало, почему рынок попал в ловушку высокой инфляции, несмотря на то, что целью властей являлось сокращение темпов роста цен. В 1977 г. они опубликовали статью, посвященную последовательности принятия решений органом регулирования [1]. В работе они ввели понятие временной согласованности (последовательности) политики. Под политикой, согласованной во времени (Time Consistency of Economic Policy), они понимали политику, при которой власти оптимизируют свою деятельность каждый период времени.
Другое рассмотренное ими понятие – оптимальная политика, то есть общая последовательность управленческих решений каждого периода времени, которая максимизирует благосостояние общества. Прескотт и Кидлэнд обратили внимание на то, что последовательная политика может вовсе не быть оптимальной. Властям целесообразно прибегнуть к несогласованной политике, если будущие решения, являющиеся частью оптимального долгосрочного плана (сформулированного на начальном периоде времени), не оптимальны на более поздний период. Другими словами, оптимальная политика может быть динамически непоследовательна, то есть не быть наилучшей в текущий период времени.
Временной несогласованностью политики ценовой стабильности объясняется инфляционное смещение (inflation bias) – постоянная инфляция, наблюдавшаяся в экономически развитых странах в 1970-е годы. Зная о непоследовательности властей, частный сектор стремится опередить решения государства и принять соответствующие меры. В результате власти, опираясь на последовательность управленческих решений, сталкиваются с тем, что их действия имеют слабый эффект. В условиях падающего доверия общества к государственному регулированию эффективность экономической политики стремится к нулю.
Вначале 1970-х годов профессор Чикагской школы экономики Роберт Лукас нанес сокрушительный удар по традиционной парадигме анализа. В своих работах он указал на то, что взаимосвязи макроэкономических переменных находятся под влиянием ожиданий.
Исследуя микроэкономические основы, такие как предпочтения потребителей, технологии фирм, рыночные структуры, можно понять, почему экономическая политика властей дает сбои. Лукас призвал создать альтернативную макроэкономическую теорию, где были бы
учтены ожидания, а также динамическое взаимодействие властей и частного сектора.
Вслед за Лукасом на авансцену экономической науки вышли Эдвард Прескотт и Финн Кидлэнд. Их усилия были направлены на то, чтобы объяснить события 1970-х годов, которые считались «случайными» неудачами экономической политики. В частности, Прескотта и Кидлэнда интересовало, почему рынок попал в ловушку высокой инфляции, несмотря на то, что целью властей являлось сокращение темпов роста цен. В 1977 г. они опубликовали статью, посвященную последовательности принятия решений органом регулирования [1]. В работе они ввели понятие временной согласованности (последовательности) политики. Под политикой, согласованной во времени (Time Consistency of Economic Policy), они понимали политику, при которой власти оптимизируют свою деятельность каждый период времени.
Другое рассмотренное ими понятие – оптимальная политика, то есть общая последовательность управленческих решений каждого периода времени, которая максимизирует благосостояние общества. Прескотт и Кидлэнд обратили внимание на то, что последовательная политика может вовсе не быть оптимальной. Властям целесообразно прибегнуть к несогласованной политике, если будущие решения, являющиеся частью оптимального долгосрочного плана (сформулированного на начальном периоде времени), не оптимальны на более поздний период. Другими словами, оптимальная политика может быть динамически непоследовательна, то есть не быть наилучшей в текущий период времени.
Временной несогласованностью политики ценовой стабильности объясняется инфляционное смещение (inflation bias) – постоянная инфляция, наблюдавшаяся в экономически развитых странах в 1970-е годы. Зная о непоследовательности властей, частный сектор стремится опередить решения государства и принять соответствующие меры. В результате власти, опираясь на последовательность управленческих решений, сталкиваются с тем, что их действия имеют слабый эффект. В условиях падающего доверия общества к государственному регулированию эффективность экономической политики стремится к нулю.
Чтобы благосостояние граждан росло
Вметодологическом плане оптимальная политика не может анализироваться исключительно
сквозь призму теории динамической оптимизации. Ей на помощь должна прийти теория игр. Текущие и будущие власти следует рассматривать как раздельных игроков, которые реагируют на действия друг друга. Прескотт и Кидлэнд анализировали общую игру как набор игр денежных и фискальных властей. В результате они пришли к выводу, что в условиях рациональных ожиданий, если власти придерживаются дискреционной политики, общественное благосостояние будет ниже, нежели когда власти руководствуются «политикой по правилам». Последующие исследования проблемы временной несогласованности, проведенные в первой половине 1980-х годов, видоизменили выводы, полученные Прескоттом и Кидлэндом. В частности, изучение экономического равновесия с низкой инфляцией с помощью теории повторяющихся игр показало, что в определенных условиях цены могут оставаться низкими, несмотря на проведение властями дискреционной политики. Если денежные власти прилагают все усилия, чтобы завоевать в глазах частного сектора безупречную репутацию борца с инфляцией, дискреционная политика не станет стимулировать высокие инфляционные ожидания. Кеннет Рогофф, бывший главный экономист МВФ (2001-2003 гг.), предложил институциональное решение проблемы временной несогласованности. Чтобы достичь баланса между доверием к центральному банку (или ограниченностью возможностей властей) и гибкостью его политики (эффективностью стабилизации), денежно-кредитную политику необходимо делегировать политически независимому институту. На взгляд Рогоффа, если денежные власти возглавит консервативный банкир, который даже более не приемлет инфляцию, чем общество в целом, благосостояние граждан будет расти.
Работа Прескотта и Кидлэнда оказала большое влияние на экономическое регулирование. Их
анализ показал, что инфляция может быть не столько следствием иррациональных решений властей, сколько результатом неспособности чиновников придерживаться обязательств, принятых в денежнокредитной политике. Исследование Прескотта и Кидлэнда сместило анализ политики в сторону изучения проектов институтов, смягчающих проблему несогласованности. Так что реформы центральных банков, предпринятые во многих странах в недавнем прошлом, имеют корни в исследовании Прескотта и Кидлэнда. Большая группа государств, включая Японию, Чили, Францию, Мексику, Люксембург, Новую Зеландию и Великобританию, в 1990-х годах пересмотрела или заново создала законодательство о центральном банке. Целью изменений являлось повышение политической независимости центробанка. К слову сказать, в нашей стране дебаты о независимости Банка России, прошедшие в начале 2000-х годов, закончились неудачей. Недовольство законодателей отечественными денежными властями вылилось не в повышение транспарентности и публичной отчетности, а в еще большую подконтрольность Банка России правительству.
Вметодологическом плане оптимальная политика не может анализироваться исключительно
сквозь призму теории динамической оптимизации. Ей на помощь должна прийти теория игр. Текущие и будущие власти следует рассматривать как раздельных игроков, которые реагируют на действия друг друга. Прескотт и Кидлэнд анализировали общую игру как набор игр денежных и фискальных властей. В результате они пришли к выводу, что в условиях рациональных ожиданий, если власти придерживаются дискреционной политики, общественное благосостояние будет ниже, нежели когда власти руководствуются «политикой по правилам». Последующие исследования проблемы временной несогласованности, проведенные в первой половине 1980-х годов, видоизменили выводы, полученные Прескоттом и Кидлэндом. В частности, изучение экономического равновесия с низкой инфляцией с помощью теории повторяющихся игр показало, что в определенных условиях цены могут оставаться низкими, несмотря на проведение властями дискреционной политики. Если денежные власти прилагают все усилия, чтобы завоевать в глазах частного сектора безупречную репутацию борца с инфляцией, дискреционная политика не станет стимулировать высокие инфляционные ожидания. Кеннет Рогофф, бывший главный экономист МВФ (2001-2003 гг.), предложил институциональное решение проблемы временной несогласованности. Чтобы достичь баланса между доверием к центральному банку (или ограниченностью возможностей властей) и гибкостью его политики (эффективностью стабилизации), денежно-кредитную политику необходимо делегировать политически независимому институту. На взгляд Рогоффа, если денежные власти возглавит консервативный банкир, который даже более не приемлет инфляцию, чем общество в целом, благосостояние граждан будет расти.
Работа Прескотта и Кидлэнда оказала большое влияние на экономическое регулирование. Их
анализ показал, что инфляция может быть не столько следствием иррациональных решений властей, сколько результатом неспособности чиновников придерживаться обязательств, принятых в денежнокредитной политике. Исследование Прескотта и Кидлэнда сместило анализ политики в сторону изучения проектов институтов, смягчающих проблему несогласованности. Так что реформы центральных банков, предпринятые во многих странах в недавнем прошлом, имеют корни в исследовании Прескотта и Кидлэнда. Большая группа государств, включая Японию, Чили, Францию, Мексику, Люксембург, Новую Зеландию и Великобританию, в 1990-х годах пересмотрела или заново создала законодательство о центральном банке. Целью изменений являлось повышение политической независимости центробанка. К слову сказать, в нашей стране дебаты о независимости Банка России, прошедшие в начале 2000-х годов, закончились неудачей. Недовольство законодателей отечественными денежными властями вылилось не в повышение транспарентности и публичной отчетности, а в еще большую подконтрольность Банка России правительству.
Развитие теории делового цикла
Другой большой вклад Прескотта и Кидлэнда в экономическую науку состоит в развитии теории делового цикла. Экономисты сумели объединить исследование долгосрочного экономического роста c анализом краткосрочных макроэкономических колебаний, образующих деловые циклы. Ранний кейнсианский анализ делового цикла был очень прост – рассматривались соотношения совокупных макроэкономических переменных без серьезного микроэкономического обоснования. Соотношения выводились из долгосрочных статистических данных, что делало возможным анализ только в условиях стабильной макроэкономической среды.
Стагфляция 1970-х годов подорвала работоспособность существующих экономических моделей и потребовала создания новых. Для анализа стагфляции требовались модели, учитывающие изменения в совокупном предложении, а для этого необходимо было изучить поведение фирм и потребителей на микроуровне. Прескотт и Кидлэнд взялись за научную новаторскую работу в 1982 г. По сути дела, это было первое исследование [3], в котором общее равновесие имело микроэкономические основы. Их исходная идея была очень проста: обновление технологий может выступить источником не только долгосрочного экономического развития, но и краткосрочных колебаний выпуска продукции. Экономисты облекли свою идею в форму динамической стохастической модели общего равновесия в закрытой экономике (closed-economy dynamic, stochastic general equilibrium model) с совершенной конкуренцией и полной гибкостью рыночных структур. Модель представляла собой набор взаимосвязанных уравнений
динамической оптимизации, где потребители и фирмы принимают решения, основываясь на анализе текущих цен и их ожидаемого изменения, а также действий органов регулирования. В модели временный импульс технологической инновации передается макроэкономическим переменным. Импульс в долгосрочном плане затухает, однако в краткосрочной перспективе вызывает в производстве цикл подъем-спад.
Эмпирическая оценка модели Прескотта-Кидлэнда показала высокие результаты – их модель
обосновывала около 70% колебаний экономических переменных в послевоенной Америке.
В последующем методология Прескотта и Кидлэнда получила широкое распространение и была приспособлена для самого разнообразного анализа деловых циклов. Разработанная ими модель развилась в нескольких направлениях:
– отказ от исходных упрощений, таких как один тип потребителя или абстрактный денежный эмитент;
– изучение других импульсов в модели вроде шоков денежно-кредитной политики или шоков международной торговли;
– разработка более сложного механизма распространения импульсов, учитывающих несовершенство товарного и кредитного рынка, а также рынка трудовых ресурсов;
– улучшение оценок технологических новаций и других детерминант цикла;
– совершенствование эмпирического анализа для более адекватной структурной оценки.
Со временем модель Прескотта-Кидлэнда стала традиционным инструментом анализа деловых циклов. Сегодня множество финансовых организаций и институтов используют модели делового цикла, включающие микроэкономические основы в форме оптимизации сбережений, предложения трудовых ресурсов и рациональных ожиданий. Однако все они содержат исходную идею Прескотта-Кидлэнда – комбинацию среднесрочной макроэкономической и краткосрочной микроэкономической динамик. Как ни странно, анализ нобелевских лауреатов позволил решить проблемы раннего кейнсианства. Работа Прескотта и Кидлэнда помогла создать новые кейнсианские модели (new-Keynesian models), которые включают оригинальную идею двух экономистов, дополненную инерционными элементами –
жесткостью цен и заработной платы. Новый подход синтезировал ранний кейнсианский анализ и теорию реального делового цикла, берущую начало в работе Прескотта и Кидлэнда. Сегодня новые кейнсианские модели уже обошли по популярности и признанию классические модели и стали стандартным инструментом анализа денежно-кредитной политики.
Другой большой вклад Прескотта и Кидлэнда в экономическую науку состоит в развитии теории делового цикла. Экономисты сумели объединить исследование долгосрочного экономического роста c анализом краткосрочных макроэкономических колебаний, образующих деловые циклы. Ранний кейнсианский анализ делового цикла был очень прост – рассматривались соотношения совокупных макроэкономических переменных без серьезного микроэкономического обоснования. Соотношения выводились из долгосрочных статистических данных, что делало возможным анализ только в условиях стабильной макроэкономической среды.
Стагфляция 1970-х годов подорвала работоспособность существующих экономических моделей и потребовала создания новых. Для анализа стагфляции требовались модели, учитывающие изменения в совокупном предложении, а для этого необходимо было изучить поведение фирм и потребителей на микроуровне. Прескотт и Кидлэнд взялись за научную новаторскую работу в 1982 г. По сути дела, это было первое исследование [3], в котором общее равновесие имело микроэкономические основы. Их исходная идея была очень проста: обновление технологий может выступить источником не только долгосрочного экономического развития, но и краткосрочных колебаний выпуска продукции. Экономисты облекли свою идею в форму динамической стохастической модели общего равновесия в закрытой экономике (closed-economy dynamic, stochastic general equilibrium model) с совершенной конкуренцией и полной гибкостью рыночных структур. Модель представляла собой набор взаимосвязанных уравнений
динамической оптимизации, где потребители и фирмы принимают решения, основываясь на анализе текущих цен и их ожидаемого изменения, а также действий органов регулирования. В модели временный импульс технологической инновации передается макроэкономическим переменным. Импульс в долгосрочном плане затухает, однако в краткосрочной перспективе вызывает в производстве цикл подъем-спад.
Эмпирическая оценка модели Прескотта-Кидлэнда показала высокие результаты – их модель
обосновывала около 70% колебаний экономических переменных в послевоенной Америке.
В последующем методология Прескотта и Кидлэнда получила широкое распространение и была приспособлена для самого разнообразного анализа деловых циклов. Разработанная ими модель развилась в нескольких направлениях:
– отказ от исходных упрощений, таких как один тип потребителя или абстрактный денежный эмитент;
– изучение других импульсов в модели вроде шоков денежно-кредитной политики или шоков международной торговли;
– разработка более сложного механизма распространения импульсов, учитывающих несовершенство товарного и кредитного рынка, а также рынка трудовых ресурсов;
– улучшение оценок технологических новаций и других детерминант цикла;
– совершенствование эмпирического анализа для более адекватной структурной оценки.
Со временем модель Прескотта-Кидлэнда стала традиционным инструментом анализа деловых циклов. Сегодня множество финансовых организаций и институтов используют модели делового цикла, включающие микроэкономические основы в форме оптимизации сбережений, предложения трудовых ресурсов и рациональных ожиданий. Однако все они содержат исходную идею Прескотта-Кидлэнда – комбинацию среднесрочной макроэкономической и краткосрочной микроэкономической динамик. Как ни странно, анализ нобелевских лауреатов позволил решить проблемы раннего кейнсианства. Работа Прескотта и Кидлэнда помогла создать новые кейнсианские модели (new-Keynesian models), которые включают оригинальную идею двух экономистов, дополненную инерционными элементами –
жесткостью цен и заработной платы. Новый подход синтезировал ранний кейнсианский анализ и теорию реального делового цикла, берущую начало в работе Прескотта и Кидлэнда. Сегодня новые кейнсианские модели уже обошли по популярности и признанию классические модели и стали стандартным инструментом анализа денежно-кредитной политики.
Сергей Моисеев
Комментариев нет:
Отправить комментарий